«У меня не было серьёзных отношений почти до двадцати двух лет. В конце 2009 года моя подруга готовила барбекю в своём доме. Это была суббота, и она заранее позвонила мне и спросила, не буду ли я против, если она пригласит кое-кого ещё. Я согласилась, не понимая, что именно она имеет в виду.
Шарапова рассказала о зависти соотечественницы Дементьевой из-за контрактов
Он вошёл в её дом, когда мы уже ужинали. Его волосы ещё были мокрыми после душа. На нём был спортивный костюм, оба колена были замотаны льдом. Он сразу мне понравился. Субботний вечер, а он только закончил тренировку? Это определённо мой типаж. Его звали Саша Вуячич. Он был словенским баскетболистом, игравшим за «Лос-Анджелес Лейкерс». В тот вечер мы ели жареное филе рыбы, болтали, а затем обменялись номерами.
У нас возникли взаимопонимание и близость, которые, как мне тогда казалось, возможны только между двумя спортсменами. У него был дом в Лос-Анджелесе, он был профессиональным спортсменом, высоким, с восточноевропейским менталитетом. На бумаге всё выглядело отлично.
Но знаки определённых проблем возникали уже тогда, в начале.
Например, когда мы были в Лос-Анджелесе, он всегда настаивал, чтобы мы оставались у него, хотя мой дом был намного больше и уютнее и находился на той же улице. Это было чисто мужское проявление — или, может, проявление мужчин из Восточной Европы.
Он хотел быть главным, быть в центре всего, контролировать всё. Он не любил вспоминать о том, что я зарабатываю больше, что мой дом больше. Мы никогда не обсуждали и не признавали, что я в теннисном мире успешнее и значимее, чем он в баскетбольном.
В Лос-Анджелесе он всегда настаивал, чтобы мы оставались у него, хотя мой дом был больше, лучше и в двух шагах от его. Это было его мужское эго, может, восточноевропейское мужское эго. Ему было важно быть главным, быть хозяином положения. Он не любил напоминания, что у меня тоже есть карьера, что мой дом больше, что мой доход больше. Для меня это всё было неважно, но не для него. То, что я в своём мире была успешнее и значимее, чем он в своём, мы никогда не признавали и не обсуждали. Мы оставались у него и делали вид, что это ничего не значит.
Примерно через год мы обручились. Это не было конкретное намерение сыграть свадьбу, к которой я точно не была готова — скорее такое провозглашение любви в славянском или восточноевропейском стиле, способ объявить, что у меня есть только он, а у него — только я. Он подарил мне кольцо с огромным камнем, которое я снимала только во время матчей.
Но постепенно мой успех, моя слава, моё богатство становились для него всё большей проблемой. В конце концов я начала чувствовать себя как в ловушке. Перед «Ролан Гаррос"-2012 я постепенно стала отдаляться от него.
Мария Шарапова: Нельзя, чтобы чьи-то мнения мешали мне творить
Когда я победила на «Ролан Гаррос», то позвонила ему из раздевалки. Было слышно, что он на тренировке. Он поздравил меня. Я стала благодарить его за то, что он был со мной в сложные моменты, подбадривал меня, когда я падала духом, верил в меня, толкал меня вперёд. Меня переполняли эмоции. Чувствовалось, что он рад за меня и растроган. Но когда он позвонил мне вечером, то был совсем в другом настроении. Он был недоволен, почти зол. Я спросила его, что случилось. Он ответил, что дома посмотрел матч и церемонию награждения. Я поняла, что произошло — он разозлился, потому что я не поблагодарила его в своей речи. И он больше не мог думать ни о чём другом. Я много месяцев ждала от него какого-то знака — и получила его. В одном-единственном предложении. Наши отношения закончились", — написала Шарапова в своей автобиографии.