«Мне не нравится рассуждать о футболе, но иногда заставляю себя волевым усилием отвечать на вопрос. Это как какое-то мировоззрение. Один очень известный и уважаемый мною тренер говорил: “Саша, я тебя прошу, всё коротко, будь загадкой. У тебя же шанс такой. Ты пойми, это же всё бизнес. Тренеры — это тоже нечто необыкновенное, как и футболисты”. Много лет работая в юношеском и женском футболе, я не был избалован деньгами, сейчас тоже не избалован. У меня есть ценности, и, пока многие играли в футбол, я учился. Поэтому не хочу представлять ситуацию так, что во мне есть что-то особенное и незаменимое. Не хочу делать из нашей профессии что-то запредельно сложное. Честно говоря, когда коллеги не отвечают на вопросы и напускают на себя тень загадки, они этой недосказанностью могут как показывать свой ум, так и скрывать его отсутствие. Поэтому я лучше буду казаться дураком, чем умным.
Я потом понял, что мои интервью могут затмить мои достижения. Даже сейчас просматриваю разные передачи, и в шоу “816” сидит бригада, говорят: “А вам не кажется, что Григорян перестал жечь?” Ведущий Шмурнов говорит: “Наверное, подсказали, что нужно команду тренировать, а не балабольством заниматься”. Как будто я не команду тренировал. Не хочу их разочаровывать, но и не хочу очаровывать тем, что им нравится. Сейчас очень серьёзно стоит вопрос результата, и никогда у меня не было цели удивить в интервью. Это эмоциональный порыв, как у ребёнка. Если спустя несколько минут задать мне тот же вопрос, то я, возможно, отвечу на него по-другому. Просто это состояние, когда у тебя берут интервью до игры, сразу после, потом пресс-конференция — это очень тяжело, поскольку ты настолько кипишь, и очень сложно закрыться и контролировать себя. Поэтому получается так, что там на самом деле ты бываешь настоящим», — сказал Григорян в интервью программе «Футбол России».